Концерт по заявке

Как вы считаете, мужчина, который в тайне от супруги посвящает стихи и песни другой, предатель и изменник? Устоялось уже, что факт плотских утех — измена, а моральный надлом, толкающий к измене — это что?

Мои отношения с семьей Соболевских начались еще с тех времен, когда они и семьей-то не были. Надо же, три выпускника музыкального училища со временем стали педагогами этого же заведения, а двое — Наташа и Михаил — семейной парой. И дружили мы еще с тех самых пор, когда только формировался учебный поток. Да, классы у нас были разными, отделения и занятия в них не совпадали, но в целом — преподаватели и методика были нам знакомы, и это как-то нас сблизило. Еще когда мы только знакомились, я отчего-то сказала Наташе:

— Представляешь, возможно, мы и концерты будем общие давать.

На что Наташа ответила:

— Было бы интересно и здорово!

Я осваивала клавишные, Наташа — скрипку…

Миша был старше нас и уже владел гитарой. Рослый с хорошими манерами и голосом, он быстро овладевал умами девчонок, чем умело пользовался. И даже странно, что свое внимание он заострил именно на Наталье, которая, скажу честно, не отличалась красотой и особой изящностью. Знаете, как говорят: каждая девушка хочет иметь подругу, которая будет уступать ей в красоте и уме. Это про нас с Наташкой. Во всех компаниях парни больше внимания уделяли мне, я смотрелась выгодней своей подруги, которую было даже немного жаль.

Уж простите за подробность, но к тому моменту, когда Наташка стыдливо прикрывала глазки в первом поцелуе, я уже успела испытать прелести куда больших интимных отношений.

Однако в скрипке Наталья действительно была мастером, и возможно, не просто так Михаил и предложил ей совместные выступления: творчество у них шло! И пошло куда дальше…

До сих пор помню, как они давали свои концерты за гроши в городской подземке, и Михаил как-то в шутку, сгребая копейки, подброшенные прохожими, сказал:

— Это наш первый семейный капитал!

Наташа засмеялась тогда, а ведь фраза оказалась пророческой…

Я не ревновала — видела, как Наташа увлеклась Мишей, и это было взаимно. Отбить у подруги парня я даже не пыталась. Да и зачем? Наташа была девушкой строгих и старомодных устоев, мой поступок просто бы подорвал ее отношение к парням, да и к той, в ком она видела подругу. Я до сих пор уверена, что Мишка у нее был первым и единственным, а вот он вряд ли хранил ей верность…

Знаете, влюбленность по-разному влияет на людей. Наташа светилась изнутри каким-то неземным теплом и светом, даже если внешне ничуть не прилагала к этому усилий. Она практически не красилась, волосы постоянно заплетала в косу; цвет ее кожи был вечно какой-то бледный, она редко одевало что-то короткое, и даже солнечные лучи летом не манили ее. Наташа объясняла это некой формой аллергии на солнце, мол, тогда она быстро отекает, покрывается волдырями, но я думаю, дело все же в особой скромности, переросший в комплекс.

Кстати, сейчас, когда Наталья преподает по классу «скрипка», ее манеры все столь же тонки, как и в дни нашего первого знакомства. И даже если ей надо сделать замечание, голос звучит так, как если бы она боялась обидеть ученика.

Не изменилась она и внешне, хотя сколько раз я не подводила ее к тому, что в ней бы пора что-то изменить. Однако Наташа так и продолжала держаться в роли влюбленной наивной девочки, что меня порой только бесило в ней.

Я была свидетелем на их свадьбе, я же крестила их первенца, девочку Владу.

В отличие от верной супруги, Михаил был способен прокрутить интрижку на стороне. Это касалось, в основном, того периода, когда они еще не были женаты, но…

Одним только преподаванием в школе не заработаешь, и Миша подрабатывал в ночных клубах в составе компании других музыкантов. Но я свечку над ним не держала, а потому не стану утверждать ничего прямо…

Со стороны Михаил и Наталья казались образцовой парой — семейной и как гордость училища. С другой, я знала, что в их семье хватало своих проблем. Речь не о деньгах, не о разногласиях… Речь о Михаиле, который позволял себе присматриваться к другим. Все же у нас много воспитанниц, которые уже пережили нежный юный возраст, и Наташка очень переживала, что Миша будет способен перестроиться на них.

И как тут не вспомнить себя саму: сколько раз говорила ей, чтобы меняла в себе что-то, чтобы увлечь мужа и не отпускать от себя.

Но годы-то шли, и Михаил — уже не Апполон, скажу честно! Да, он все еще привлекателен, но… Но не для тех учащихся, которые воспринимают его именно как преподавателя, не более.

И когда как-то раз Михаил исполнил для меня песню собственного содержания, что не редкость среди нашей категории людей, он затем произнес:

— Знаешь, я ведь ее для тебя написал…

Это казалось каким-то юношеским вздором, ведь мы знали друг другу столько лет, но ни разу даже в шутку не касались один другого.

— Почему? — спросила я.

— Понимаешь, Таня, в юные годы я не хотел тебе этого говорить, но… Я был влюблен в тебя…

— Вот те на! — его слова хоть и были для меня неожиданными, но неожиданностью-то не были.

— А Наташа как же? — спросила я, подсознательно зная ответ. И не ошиблась…

Блеклая и бледная Наталья тронула его сердце лишь своим тургеневским одиночеством. Он пожалел ее, а когда они стали работать и репетировать вместе, сам не заметил, что влюбился. Точнее, их уже нарекли женихом и невестой, и Миша, видя как смущается, но с какой надеждой на него смотрит Наташа, не мог свести все это в шутку.

— А Влада? Дочь от любимой?

— Любимая дочь… — исправил Михаил.

Мое сердце как-то неприятно кольнуло. Я свыклась с мыслью об их семейном благополучие, и даже периодические сомнительные выходки Миши старалась как-то объяснить и оправдать в глазах подруги, а тут…

— Ты мне ни разу не говорил, что… Было что-то другое…

Знаете, я имела основания не доверять ему. Как самцу, ему, возможно, просто хотелось удовлетворения и утверждения, но я не хотела, чтобы это происходило «за мой счет». А в сказки «по ушам» я уже давно не верю. Но не успела я высказать ему свои мысли, как он сказал:

— Только я знаю, как оно было…

Я прикусила язычок. Поблагодарив его за песню, я покинула класс.

Не могу сказать, что терзалась мыслями и муками творчества в тот вечер. Ничего подобного! Более того, почти 180% была уверенна, что Михаил просто хитрит, желая воспользоваться мной.

А ведь я еще та невеста на выданье! В свое время чуть не выскочила замуж, кабы не узнала, что у женишка есть еще одна такая же невестушка…

А потом как-то было уже не до Амуров в сердце…

И вот сейчас это признание Михаила…

Не думала, что меня оно изменит! Не к нему, а к Наташе…

Я могла по-прежнему восхищаться ее виртуозным обращением со скрипкой, нахваливать и рекомендовать, как педагога, но личностное восприятие к ней у меня подсело. Какая же, наверное, Наташа была скучная в жизни, раз Мишка подыскивал кого-то на стороне.

Миша при наших встречах старался вести себя так, как если бы ничего не происходило, и не было того разговора, но…

Как-то раз я не удержалась от вопроса:

— А если бы я была с тобой, ты бы тоже кому-то песни писал?

Миша смутился, да и я поняла, что поставила его в неловкое положение. Как тут угадаешь?

— Странно все это, Миш, — продолжила я. — Столько лет ты мне, ни сном, ни духом, а сейчас… Оказывается!

Я боялась быть обманутой. Но неужели Миша был настолько глуп, что посчитал, будто бы я куплюсь на его слова? К тому же было неприятно занимать Наташкино место.

Миша явно не был готов к этим вопросам, и опустил глаза…

В тот день мы шли по осенней аллее, пользуясь перерывом между занятий. Было сыро, но тепло…

Миша заговорил сам.

— Мы с Наташей уже обо всем договорились…

— В смысле… — стало для меня откровением.

— Я признался ей, что встретил другую.

Я поняла, что речь обо мне, но не понимала хода мыслей дорогого друга.

— Зачем ты это с ней… сделал…

Мне опять стало жалко ее. Влада уже взрослая, многое понимает, но как Наташа теперь?

Михаил пожал плечами.

— Я не могу обманывать ее, а о ней я уже никак не думаю…

Я сглотнула. Горло сдавило. Мне было больно за подругу.

— А если с другой не получиться?

Он явно боялся этого вопроса, и даже замедлил шаг.

Наконец, я спросила у него прямо:

— Миш, скажи, в чем причина? Ты просто ищешь того, с кем переспать?

Он притормозил. Чувствовалось, что я попала в точку.

Я посмотрела ему в глаза, которые он тут же отвел.

Я продолжила:

— А тебе не стыдно предлагать такое для… подруги? Что случилось, Миш? Мы с юных лет знакомы… Ты и я, я и Наташа, вы с Наташей, наконец… А Влада-то теперь, как? Ладно бы, если бы действительно нашел другую, влюбился, развелся… Но быть твоей любовницей, и при этом смотреть в глаза Наташе и преподносить подарочки Владе… За кого ты меня принимаешь?

Пристыженный, Миша раскраснелся, глядя себе под ноги. Мне бы оставить его на едине со своими мыслями, но я ждала хоть какого-то ответа.

— Ты права, дело не в чувствах… Мы с Наташей привыкли друг к другу, наверное, даже слишком… И как женщина она меня уже мало возбуждает…

Я хохотнула про себя. Наташка действительно не выделялась формами, которые еще вечно пыталась прикрыть глубокими нарядами.

— Наш с ней супружеский секс сводится к традиционному соитию раз в неделю, а то и две… И каждый раз я чувствуя себя неудовлетворенным…

— Ты уже изменял ей?

Он отрицательно замотал головой, но по глазам я поняла, что он говорит лишь часть правды. Возможно, до контакта не доходило, срабатывала супружеская ответственность, но…

Я предложила:

— Давай, я поговорю с Наташей…

Он задумчиво молчал.

Я попыталась раскусить его снова:

— То, что ты говорил ей о том, что якобы встретил другую, это правда, или ты мне это сказал, чтобы расположить к себе?

— Если бы ты сказала мне «да»…

— То есть, ты солгал, разговора о другой между вами не было, — догадалась я.

Он кивнул.

— Отлично, — сказала я, хотя еще толком не знала, как эта информация может быть мною использована.

… Я напросилась к ним в гости на ближайших выходных. Наташка приняла меня с радушием, предложив чайку. На ней был домашний халат, такой бесформенный, что очертания Наташки под ним даже не угадывались. Она искусственно старила себя на несколько лет…

Миша, глядя на меня, как на заговорщицу, пытался, однако, найти причины, чтобы оставить нас тет-а-тет, но я поставила условия:

— Ребята, у меня к вам разговор. Проведем чаепитие вместе…

Влада была еще на занятия в школе, и я не просто так подгадала момент. Я не знала, как пройдет беседа, и что могло произойти, а потому не хотелось, чтобы крестница могла стать его свидетелем. Да и она просто помешала бы нашему разговору.

Судя по поведению Наташи, мало что выдавало в ней волнение.

— Я знаю, что у вас сейчас не все хорошо, — начала я, и тут же посчитала себя дурочкой. Получается, что я выдавала Мишу.

— Почему ты так говоришь? — удивилась Наташа и тут же обратила взгляд на Мишу, словно искала у него поддержки.

— Потому что… — сглотнула я и тоже на миг посмотрела на Мишу.

Не представляю, что он сейчас испытывал.

— Потому что многие мужчины в таком возрасте испытывают определенные сложности, что вынуждает их…

Закончить мне не дала Наташка.

— У Миши все в порядке, — перебила она. — Почему ты вообще про это говоришь?

Я видела, как от волнения она заламывала пальчики, и поняла, что ей не столько неприятны сами вопросы, сколько было неприятно, что кто-то мог знать правду.

И я пропустила ее вопрос, задав следующий.

— А у тебя?

Наташка заерзала на диванчике.

Ее личико с тонкими чертами было достойно того, чтобы писать классическую красавицу, аристократку, но волнение делало его немного нервозным.

— Я люблю своего мужа… А он…меня…

Повисла не ловкая пауза. Наташа смотрела в глаза Миши, который подозрительно покраснел и напрягся. Этому я и уделила внимание.

— Миша, есть какие-то моменты, которые тебя не устраивают в Наташе… как женщина…

Миша с трудом приоткрыл рот. Со мной он был более открытым.

— Мне не хватает телесной близости.

Наташа охнула. Она раскраснелась. Пульс ее явно зашкаливал. Я решила как-то спасать ситуацию.

— Но, Миша, ты ведь не собираешься искать кого-то на замену только ради этого?

— Нет, — поспешил он с ответом и тут же дополнил. — Просто если бы Наташа стала более доступной…

Наташка впряглась сама за себя:

— Я отдаюсь тебе и так всякий раз, когда ты меня возжелаешь… Но это не часто! Это у тебя пропало влечение ко мне…

— Наташа, — упрямо и устало сказал он. — Но как иначе, когда ты просто лежишь подо мной… Ты просто лежишь, глядя в потолок и шепчешь что-нибудь, чтобы я не стонал, например, чтобы Владу не разбудить…

Наташка вновь раскраснелась. Как необычно было видеть на ее бледном лице иную краску. Михаил все больше распалялся

— Чуть приподнимет подол ночнухи, и все… пользуйтесь! Какое тут возбуждение?!

Мать встала раком, а сын начал её трахат…
Я обратилась к Наташе.

— Наташ, а с твоим телом разве что-то не то? Почему ты его от мужа-то прячешь?

Наташа пожала плечами.

— Все у меня то…

— Давай посмотрим? — дерзко предложила я. — Можешь ты снять халат?

На мою дерзость подруга отреагировала смелостью.

Она поднялась и скинула его с себя.

У Мишки, который должен был бы привыкнуть к подобному, отпала челюсть.

У Наташки пусть и было бледное, словно не знавшее солнца тело, но все же выглядело оно достаточно потребно, чтобы его отметить. Груди, конечно, опали после родов и кормления, и не восстановились в былую форму, но все же еще смотрелись. И она ничуть не стеснялась ходить без лифа!

— Довольны? — голос ее отливал сталью.

Она хотела вновь облачиться в халат, но я успела выхватить его из ее рук.

— Побудь пока такой… Погляди, как Мишке нравиться!

Взгляд подруги, когда она посмотрела на Мишу, отдавал гордостью за себя, а тот буквально онемел.

— Ну что, Михаил, нравиться тебе твоя жена? — спросила я с хитрицой.

Тот кивнул. По характерному движению его ног я поняла, что Наташка действительно ему приглянулась. Не по детски!

— Присядь рядом с ним, — кивнула я на свободное место.

Наташа так и поступила, обняв мужа за шею. Тот, точно впервые, пялился на ее темные соски. Затем поцеловал Наташу в краешек губ.

— Ну вот видите, как здорово! — заметила я. — Что мешало вам придти к такому раньше?

Оба молчали.

Я спросила:

— Ну, а кроме традиционного, позволяли ли себе что-нибудь еще?

Наташа молчала, предоставляя ответ Мише.

Тот помотал головой.

— То есть, я бы хотел… Хотя бы в другой позе…

— Ты мне про это не говорил… — тут же перебила Наташа. — И поэтому я считала, что тебя все устраивает.

Они напряженно молчали, и я вновь взяла ситуацию в свои руки.

— Ну, а например… минет… Вы допускали такое?

В ответ прозвучали два голоса одновременно, только результаты были разными.

— Нет, — четко ответил Миша.

— Да, — кивнула Наташа, но расслышав ответ мужа с обидой посмотрела на него. — Ну ведь было… Почему ты говоришь, что не было?

— Наташ, это было всего 2 раза… И то, когда?..

Наташка опустила глазки. Я с трудом представляла ее, держащей в ротике мужской орган, и даже усмехнулась от собственной фантазии.

— Наташ, а почему ты своему мужу не делаешь минет?

Я сказала это так легко и просто, как если бы не видела в этом ничего предосудительного, и как если бы это было обычным явлением. А ведь сама-то откровенно брезговала подобным… Хотя, у меня и по-настоящему любимого-то человека в жизни не было…

Наташка пожала плечами и глянула на Мишу.

— Ты меня об этом не просил…

— Ну как же… — забурчал Миша.

Меня начали одолевать страсти, и я сказала:

— Сделай своему мужу минет.

Наташка покраснела, но ее ладонь переместилась в область Мишкиного паха.

— Снимай… — едва слышно произнесла она.

На секунду меня саму ухватило чувство стыдливости.

«Боже, что я здесь делаю, и что вообще происходит?!» — думала я.

Желая помочь друзьям, я немного иное имела ввиду, чем опускаться до выяснения их интимных пожеланий и комплексов. А сейчас и сама увлеклась этим…

Мишка обнажился, заставив меня прикусить язычок. Не Аполлон, но еще выглядел сносно. И все же я не могла представить его вместе с собой в момент той близости, которую он себе навоображал.

Он предстал перед нами абсолютно обнаженным, и я даже удивилась тому, что Наталья не потрудилась прикрыть его мужской орган, который уже пялился на нее.

— Ух ты, — не сдерживая улыбки, заметила я. — Посмотри на него?! На жену все еще стоит!

Мишка смутился, а Наташа, пусть улыбаясь, но все же зарделась.

Миша сел на диван, приобняв супругу.

Они поцеловались, не так сочно и страстно, как в юные годы, но…

Мне было приятно наблюдать за ними, но мысли о чем-то большем не давали покоя.

— Ну так что, Наташа, сделаешь ему то, чего он так ждет?

Мишка чуть подался вперед, горделиво выставляя член на показ.

Меня завел этот образ, и я в тайне позавидовала подруге…

… И пожалела Мишу!

Надо же, сколько в нем было страсти и нереализованной энергии!

Бледные пальчики Наташки удивительно четко контрастировали на бардовой плоти Миши. Возможно, она впервые за долгое время держала его так плотно и крепко. Мишка аж зафырчал, но посмотрел на Наташу таким страждущим взглядом, что даже у меня в душе все заклокотало.

Это было так странно, что эти двое совсем не смущались меня, и я по соображениям совести должна была бы их оставить, но осталась на месте лишь от желания посмотреть, что произойдет дальше.

Я не торопила Наташку, а она все никак не могла решиться…

Но наконец, склонив голову, провела язычком по головке члена, точно пробуя его на вкус.

— О-о-о, — похвалила я. — начало положено!

Наташка улыбалась, но пунцовая краска с ее щек не отступала.

Мишка пригладил ее по щекам, любовно глядя ей в лицо, и это, наверное, еще больше расположила Наташу к нему.

Она прилегла на диванчик, и ее ротик вобрал в себя головку Мишкиного члена.

В абсолютной тишине стали слышны влажные почмокивания.

Я почувствовала, как напряглось у меня внизу живота…

Но Наташка не позволила нам наслаждаться увиденным, и приподнялась.

Глядя мужу в глаза, она сказала:

— Все, остальное — потом…

Я расстроилась:

— Ну вот! Так не честно…

Куда больше расстроился Миша, он аж застонал, взяв Наташку за плечи, точно желая удержать и опасаясь того, что она уйдет.

Я поддержала его.

— Наташ, ну ты посмотри, как он на тебя смотрит! Не оставляй его…

Миша вторил мне:

— Родная, пожалуйста…

Наташка вновь зарделась, но, потупив глазки в пол, многозначительно сказала:

— Ой, и что в этом такого?

Я не поняла, к чему это было сказано, но Наташа вновь прилегла на диванчик, и вобрала мужнин член в ротик. На сей раз глубже и уверенней.

Мишка застонал и откинул голову на подголовник диванчика.

Мне было интересно посмотреть за этим ближе, и я подтянулась к ним, сев на краешек дивана.

Наташка втягивала его член в рот. Глаза ее были прикрыты, раскрасневшиеся щеки впали от засоса…

Видимая часть члена вздыбилась от напряженных вен и сосудиков, яички подтянулись к корню члена.

На миг я почувствовала на себе взгляд Миши, и улыбнулась ему.

Это тут же добавило ему активности, и он подался бедрами вперед, буквально впихивая член в ротик женушки.

Наташка закашлялась, прекратив свои действия, и поднялась во весь рост.

Зато Мишка, напротив, припал перед ней на колени, хватая поперек пояса и прижимая лицо к животу.

— Милая, родная моя… Хочу… Хочу!

Мы с Наташей переглянулись, улыбаясь друг другу, и я шепнула ей:

— Идите в спальню…

Наташа тотчас пригладила мужа по голове и сказала:

— Пойдем…

Она вышла первой, а Мишка чуть задержался на кухне, чтобы обратиться ко мне:

— Ну ты и волшебница…

Я и сама была в офиге от себя! Но лишь пожала плечами…

И вдруг Миша кинулся на меня, пытаясь поцеловать.

Зря!

Я плотно сжала губы.

Ну не хотела я целоваться с ним, с чужим мужчиной, мужем подруги.

Не хо-те-ла…

— Иди, жена ждет!

Словно омолодевший, Миша кинулся в спальню, а я…

Пусть никто не звал, но…

Пошла следом, чувствуя, как влажно хлюпает у меня между ног.

Но в спальне меня ждало небольшое разочарование.

Как и Мишку, судя по его лицу…

Наташка лежала на кровати уже без трусиков, в ожидании мужа, но на спине, в такой привычной для обоих позе, что даже вызывало у меня непринятие.

— Нет, нет, нет… Погодите!

Я старалась не смотреть на член Миши, чтобы не впасть в искушение.

— Миша, ты ведь хотел, что-то поменять? Давай, проявляй активность.

Он сглотнул. Наташа приподнялась, ожидая его слов.

— Я бы хотел, чтобы Наташа была на четвереньках, а я — сзади…

— Как лошадки? — догадалась я.

— Угу…

— Наташа, ты слышишь, какие пожелания у мужа? Готова исполнить?

— Угу…

Она тут же перевернулась на живот, и приподнялась, оттопырив зад.

Я похвалила ее, шутя:

— Наташка, Наташка, повернись ко мне личиком, а к мужу — задом!

Мишка во всю оглаживал ее ягодицы, ему не терпелось проникнуть в лоно любимой женщины.

Я поддержала его.

— Давай, Миша, бери свою жену, как хотел, и доводи начатое до конца…

Наташка в эту минуту глянула на него так, как если бы хотела отругать за то, что он медлил.

Мишка вправил в нее свой член и расслабленно выдохнул.

Как забавно было наблюдать со стороны на член, входящий позади Наташки. Если бы не знала, куда он был вставлен, решила бы, что именно в зад!

Надо же, преподаватели искусства, чем занимаются!

Миша уже накачивал в Наташу, и я ощутила приторно-горький запах, источаемый этими двумя.

Как же им не хватало близости!

Миша нежно держал Наташку за талию, входя в нее, а она отвечала на его действия легким раскачиванием таза.

Оба уже не стеснялись меня, не стеснялись и постанывания, которые так хранили во время редкой супружеской близости.

Мишка с любовью пригладил ягодицы женушки, и крепче прижался к ее тазу.

Наташа держа вес тела на прямых руках, смотрела под себя.

Оба ритмично раскачивались под напором друг друга.

Это было так гармонично, как и их музыкально-семейный дуэт!

Бедра шлепали, когда касались друг друга, и словно впечатленные этим звуком, мои друзья на миг затаивали дыхание…

Я без лишней мысли пригладила ладонью плечо Миши, и это словно предало ему новых сил, пусть и сбило с взятого темпа.

Он быстро-быстро задвигал тазом, внедряясь в Наташу, а она, запрокинув голову, протяжно застонала.

Я поняла, что они были уже на пределе от самих себя, и чуть подалась в сторону, не мешая им наполнять друг друга.

Мишка тут же кончил, расплескивая застоявшуюся сперму на ягодицы и вдоль ножек своей жены.

Наташа, обернувшись, наблюдала за ним.

Румянец вновь окрасил ее щеки.

Моя подруга юности приятно помолодела, меня аж пробрала гордость за нее!

Она была еще вся в соку, раз смогла так повлиять на мужчину.

А Мишка во всю ластился к ней, называя не иначе, как любимая, обращаясь со словами благодарности и… прощения…

— Простить? За что? — не поняла Наташка.

Они обнялись, все еще лаская друг друга.

Я была явно лишней в их паре. Но вдруг Наташа сказала, обратившись ко мне:

— Тань, мы в душ… Подождешь нас?!

Я кивнула, наблюдая за тем, как омолодившиеся фигуры моих друзей исчезают за перегородкой…

Я не стала их ждать.

Просто не хотела им мешать.

Я уходила из их квартиры, слыша их смех в ванной под шум душа.

Вы думаете, мне было грустно?

Отнюдь…

В тот вечер, несмотря на прохладу, выглянуло солнце, возможно, последнее столь яркое в этой осени.

А навстречу мне уже бежала Влада.

Как же она все же была похожа на родителей, взяв лучшие внешние черты от обоих из них.

Оказывается, уроки у нее закончились чуть раньше, но она не спешила домой — хотелось насладиться теплом редкого солнца.

— Тогда и не торопись, — отметила я. — Давай прогуляемся, и не будем мешать родителям: им тоже порой надо побыть друг с другом!

… Семейная жизнь моих друзей пошла на новый виток.

Наташка, пусть это было не заметно, все же преобразилась. Щеки ее все чаще украшал румянец, а помимо внутреннего блеска, вернулся и игривый взгляд.

Как-то она заскочила ко мне на переменке, когда я уплетала свой бутерброд.

— Танька, представляешь, у нас этой ночью было такое-такое…

И многозначительно закивала.

— Ну, сперва, конечно, мне надо было Мишку к себе расположить, и я взяла у него…

Я чуть не поперхнулась…

— После этого я сказала, что теперь хочу, чтобы он поцеловал меня… там! И ты знаешь, что?

— Ну?

— Он это сделал! Причем так глубоко…

— Наташ, я вообще-то ем сейчас…

— Ой, ой, извини… Потом, конечно!

… Несколько дней спустя ко мне обратился сам Мишка.

— Тань, слушай… Я тут стихи написал… Музыку подбираю, может, подсобишь?

Я вдруг представила его, лежащим внизу, между ног Наташки, и жарко, в засос, целующим ее главную прелесть. Наташка блаженствовала, а он смотрел на нее влюбленными глазами. Его язычок шаловливо проникал в нее все глубже, будоража ее сознание, и в ответ Наташа выдавала нежные стоны, которых совсем не стеснялась и которыми не тревожилась обеспокоить мирно спящую за стенкой дочь.

Мне сделалось немножко смешно, но очень легко на душе.

— А муза кто, Наташка? — на всякий случай уточнила.

Он ответил без утайки.

— Да…

Я улыбнулась ему и сказала:

— Тогда, не откладывай.