Новый фаворит моей мамы. Часть 3

Холодок между родителями начал тревожить Никиту, за всю дорогу они не обмолвились ни словом, будто оба испытывали друг друга на твердость. И это уже был второй день их разлада, а такой затяжной ссоры он не мог припомнить за всю жизнь. Когда машина подкатила к одинокому вагончику посреди разделенных дорогой полей, солнце еще не показалось из-за горизонта, лишь предрассветные голубые сумерки окутывали местность. Никита выбрался с заднего сидения, Яна, демонстрируя свое отношение, хлопнула передней дверцей Акцента и отец укатил по пустой дороге в город.

Сегодня Никита не спешил геройствовать, он позволил матери самой справиться с непослушным козырьком, лишь придержал его на вытянутых руках, чтобы Яна зафиксировала упор. Оба они еще постояли настороженно, но крюк угрожающе заскрипел и начал скользить. Пришлось еще раз приподнять ставню и повторно укрепить шаткую конструкцию.

— Сам видишь, - Яна часто дышала после борьбы с металлическим навесом, - с ним даже мне не так просто справиться.

Женщина взглянула на дорогу, потом задумчиво уперла руки в бока и не спеша последовала за сыном – ежедневная разгрузка вагончика считалась для нее неизбежной тяжелой обязанностью, в которой без молодого мужчины не обойтись. И в это утро Яна была непривычно молчаливой, скорее всего, ссора с мужем играла в этом не последнюю роль. Она лишь коротко кивала подъезжающим коллегам в знак приветствия и почти не обращала внимание на сына, отчего новый скучный день казался ему еще скучнее. Никита не требовал к себе внимания, пока мать была занята сортировкой товара, он присел на порожек, откинулся затылком на металлический край проема и предался своим размышлениям.

Вчерашнее событие требовало тщательного осмысления. Для Никиты это было почти потрясение – после возвращения с работы он, согласно договоренности, явился домой к своему другу, но ожидаемое рандеву на троих внезапно отменилось. Приятель сказал, что мама сегодня не расположена к свиданиям, но сам-то он выглянул из-за двери по пояс раздетый. Эта неопределенность терзала Никиту. Одно дело, если дама перенесла их свидание по какой-то веской причине, а совсем другое – если его участие было для нее нежелательным. Тогда все пропало, не видать ему секса со взрослой женщиной. Никита от злости стукнул кулаком треснутую деревяшку в полу вагончика. Как бы то ни было, он не стал сжигать мосты, просто вернулся домой и в глубине души надеялся на скорую встречу, хоть его доверие к россказням друга поубавилось.

Никита стряхнул задумчивость лишь, когда возле соседнего прилавка собралась сутолока. Легковушка остановилась у деревянного прилавка, вся семья высыпала и облепила стойку с фруктами. У соседки в зеленой футболке намечался прибыльный день. Неожиданно для всех Яна начала громко расхваливать и свой товар, когда отпускники обратили внимание, ее уже было не остановить. Она откровенно кокетничала с отцом семейства, не обращая внимания ни на его супругу, ни на рассерженную конкурентку. Яна даже использовала свое преимущество – она нарочно наклонялась над ящиками и позволяла грудям тяжело повисать под свободной маечкой. Наконец, она нагрузила заезжим покупателям полные пакеты, она не щадила их кошелька, пользуясь своим влиянием на состоятельного отца семейства. Сутолока утихла, дверцы автомобиля одновременно захлопнулись и дорога снова опустела, оставив соперниц на расстоянии взгляда.

— Как я все провернула! Ты видел? Они выручку оставили конскую! Мать-то у тебя еще ого-го! – Яна с довольным видом отряхнула ладони о миниатюрные шортики.

По крайней мере, Никита отметил для себя улучшение маминого настроения, хоть манера ее работы и не была похвальной в его глазах.

— Покурить бы сейчас, - мечтательно произнесла Яна.

— Мам, - с укором в голосе ответил Никита, - ты же бросила, имей силу воли.

— Да, есть у меня сила воли, - Яна осмотрелась и присела на порожек, сдвинув сына своим задом. – Мне просто надо успокоиться. Слышишь, что я говорю? Ус-по-ко-ить-ся.

Никита сначала нахмурил брови, но мать притянула пустой картонный ящик и поставила его сыну на колени кверху дном. Недогадливый паренек понял замысел матери, лишь когда ее рука уже забралась под ящик и мягко обхватила его вялый орган.

— Ты же не хочешь, чтобы мать нервничала? – Яна в упор посмотрела на сына, не прекращая шевелений под коробкой.

Через ткань она левой рукой промяла причинное место и смотрела на дорогу с таким скучающим видом, будто происходящее не касалось ее, будто рука сама творила неприличности с молодым и отзывчивым фаллосом.

— Быстро у тебя встает, - шепнула Яна, не поворачивая головы.

Она сжимала затвердевший бугор и если бы позволяли обстоятельства, то попробовала бы подсунуть руку под мальчишеские трусы. Никита уже привык к частым ощупываниям в области паха, он воспринимал эту приятную процедуру как неотъемлемую часть своей новой работы. В его понимании этим укрепилась очередная ступенька доверия с мамой, где уже можно было не скрывать от нее эрекцию, но еще опасно было признаться в предстоящей связи со взрослой женщиной. Никита с трудом мог заподозрить также и мамину потребность, наоборот, он был уверен, что ее ласка служит исключительно благодарностью за его тяжелый труд.

Если она и впредь будет сама обеспечивать его оргазм ручными манипуляциями, то Никита готов трудиться хоть круглосуточно, ведь это так любезно с ее стороны. Есть матери, которые вообще позволяют сыновьям иметь себя в любой позе, бывают полные ханжи, а у него мама - золотая середина. Если бы от массажа член не напитывал трусы выделениями, можно было бы наслаждаться ее рукой вечно. Удивительно, кругом стоят люди, кто-то из них останавливает на нем непонимающий взгляд, а Никита так открыто получает сексуальное наслаждение. Но всему хорошему суждено когда-то закончиться, Яна сдвинула ящик на сына, пружинисто поднялась на ноги и лично встретила подъехавший грузовичок.

— Артур, здравствуй, - Торговка первой приветствовала водителя, когда он выпрыгнул из кабины.

— Здравствуй, моя хорошая! Здравствуй, Яночка! Как твое настроение? – Южный акцент придавал словам еще большей любезности.

Женщина кокетливо отмахнулась, сегодня Артур вел себя сдержанно и можно было не напускать на себя излишнюю холодность. Водитель, насвистывая, с грохотом открыл борт грузовика и принялся составлять привезенные ящики на обочину. Яна помогала ему, она брала самые легкие коробки и опускала их на землю. Вдруг, улучшив момент, когда женщина еще не распрямилась, Артур хлестко отвесил шлепок по ее мягкому месту.

— Прости, не удержался! Попа как орех, клянусь!

Яна отшатнулась, она не хотела выдать лицом своих эмоций, чего бы они ни выражали – досаду или, наоборот, удовольствие. Однако, шлепок оставил на ее попе приятное тепло.

— Ян, - кавалер неожиданно притянул Яну за руку, - я не понимаю, чего ты ломаешься. Я к тебе и так, и эдак. Тебе жалко что ли для меня?

Женщина тщетно попыталась вырваться.

— Да не дергайся ты! И мальчишку своего успокой!

Никита уже подскочил и яростно дышал, глядя на обидчика с поднятыми к лицу кулаками.

— Яна, я же добра тебе желаю, - продолжил Артур совершенно невозмутимо, - знаю я, что у вас там с администрацией происходит. Серьезные дела, между прочим.

Артур отпустил ее руку, но заинтересованная женщина и не подумала отходить.

— У меня там связи есть, поэтому знаю о вашей проблеме. Если ты хочешь, я могу дела порешать. Клянусь, оставят ваш рынок в покое.

Южный акцент делал слова гораздо убедительнее, Яна задумчиво смотрела вдаль мимо Артура:

— Я подумаю, - тихо ответила она, - правда, я подумаю.

Довольный собой, Артур закрыл борт грузовика, впрыгнул в кабину и после приветственного гудка развернул машину. Все глаза торговок были направлены на Яну, но та лишь махнула рукой и скрылась в темноте вагончика. Привычка храбриться после драки, задним числом выказывать необычайное присутствие духа, придавала Никите избыточную энергию, он грозно посмотрел вслед убегающему грузовику и принялся передвигать с дороги тяжелые ящики. Уже через минуту Яна выпорхнула из своего вагончика и легкой походкой направилась к ближайшей конкурентке.

— Люсь, как бизнес сегодня? – Вызывающим голосом спросила Яна.

— Если бы ты не увела моих первых покупателей, было бы еще лучше, - ответила женщина в зеленой футболке. – А младший-то у тебя пашет как папа карло.

Обе женщины не отводили взгляда от Никиты, который стащил с себя майку и, слегка вспотевший, перетаскивал картонные ящики с обочины под навес вагончика. Время от времени он взмахом головы убирал с глаз длинную по моде челку.

— Разгонит нас к хренам администрация, как пить дать разгонит, - пессимистично заключила торговка. – Ума не приложу, куда мне деваться, хоть на панель выходи.

— С чего ты взяла, что разгонит? Ты уже видела протокол заседания? – Голос Яны излучал необъяснимое спокойствие.

— Не видела я никакого протокола, но жопой чую, - дамочка с самодовольной ухмылочкой похлопала себя по ягодицам, - а она меня еще никогда не обманывала и без куска хлеба не оставит.

Женщина с улыбкой смотрела на работающего паренька, она затянулась тонкой сигаретой и вынесла вердикт:

— Какой-то он у тебя малахольный. Старший ведь и девок исподтишка щупал, и работал как следует. Не будет с Никитки толку, свою младшую я бы за него не отдала.

— Не болтай, нормальный он пацан. – Урезонила коллегу Яна. – У меня тут мысль есть, возможно, получится сохранить нашу точку…

С этими словами Яна неопределенно покрутила в воздухе ладонью и направилась в свои владения, где можно было спрятаться от обжигающих лучей солнца. Тревожность за бизнес в последние дни не отпускала ее, а теперь еще нелицеприятный отзыв о младшем сыне засел в ее голове. Никита к этому времени сдвинул товар и присел возле матери осматривать привезенные плоды и перекладывать их на витрину. Внезапно Яна наклонилась и рука паренька вскользь прикоснулась к ее опустившейся груди. Никита ойкнул и застенчиво отдернул руку. Раздражение Яны буквально хватило через край - одна дура говорит глупости о ее сыне, а тот их подтверждает своими поступками.

— Если ты будешь такой трусливый, ты никогда себе не найдешь невесту, - с укором произнесла Яна, не прекращая работы. – Девочки любят смелых! Ты вообще когда-нибудь прикасался к женской груди?

Никита молча покрутил головой, это был самый подходящий момент поделиться с матерью о своих планах относительно взрослой женщины, но страх пока останавливал его. Он поправил длинную челку и вернулся к своей работе, уперев взгляд вниз.

— Если ты думаешь, что я не знаю, как ты подглядывал за мной, то ты ошибаешься! – Яна игриво щелкнула сына по носу. – Признайся, подглядывал же? Ладно, что с тобой поделаешь, пойдем со мной.

Женщина поднялась, деловито поправила свои груди под маечкой и, подталкивая раздетого по пояс сына, вошла следом в душный вагончик.

— Ну, что стоишь? Потрогай, если хочешь. – Яна расправила плечи и смотрела на сына совершенно спокойно. – Только через майку разрешаю трогать, а в будущем так не пугайся случайных прикосновений, особенно при Люське.

Никита не решался, несмотря на всю ее благосклонность, Яна не воспринималась как сексуальный объект даже на толику того, что перепадало маме его друга – эту белокурую вертихвостку он с удовольствием представлял себе раздетой в разных позах, жаждал ощупать ее тело и даже прикоснуться к ней губами. Но мамин взгляд сейчас был таким обыкновенным, казалось, что даже прикосновение к ее груди носит исключительно обучающий характер и не может принести сексуального возбуждения. Послушно Никита положил дрожащие ладони на мамины груди и замер, зажмурив глаза. Мягкие и теплые выпуклости увлекали его, но новизна обстановки еще не позволяла расслабиться, чтобы хорошенько их размять. Паренек сто раз представлял себе, как сожмет сиськи другой женщины, будет нахально их мять и сжимать пальцами тверденькие соски, но сейчас его рвение не разгорелось – к чему тратить свой пыл на советчицу, если скоро представится возможность провести время с настоящей любовницей?

— Никит, ты хоть чувствуешь что-нибудь?

Пассивность сына лишь подтверждала слова Люси и это тревожило мать, сама она, конечно, женщина не молодая, но ее выпуклости еще должны взволновать молодого парня.

— Потрогал? В следующий раз веди себя как взрослый, если уж и прикоснешься ко мне нечаянно, не нужно так дергаться. Хорошо? – Яна потрепала сына по волосам, оттянула лямки маечки, чтобы поправить груди и не совсем довольная своим обучением вышла на улицу.

Приближался вечер, солнце медленно опускалось, в нежарком его свете тени овощных баррикад вытянулись на поле, торговки одна за другой разъезжались со своих насиженных мест. Дневная выручка радовала, но близкая перспектива потерять хлебное место на каждую из них накладывала свой отпечаток. Яна вышла на дорогу и всмотрелась в даль – Акцент мужа все не появлялся. Она заранее принялась загружать ящики в вагончик, выбирала поначалу полупустые, чтобы до приезда мужа остались товары для запоздалых отпускников. Наконец, она не выдержала, достала телефон и, не сводя глаз с теряющейся в сумерках дороги, попыталась дозвониться, но длинные гудки оставались без ответа.

— Ты представляешь, - женщина адресовала слова сыну, - этот паразит трубку не берет. Нам что, до утра здесь куковать? Еще полчаса подождем и будем попутку ловить.

Яна прихватила ящик и вдвоем с Никитой они занесли оставшиеся овощи внутрь. Она даже опустила тяжелую ставню, но машина все не появлялась. В сумерках уже невозможно было разглядеть горизонт, только свет фар предвещал появление машин.

— Ну, я ему устрою дома! – Злобно прошипела Яна.

Она надеялась, что сегодняшний вечер будет для них примирительным, что муж одумается, а он даже не приехал забрать их с трассы, а такое с ним случилось впервые.

— Иди сюда! – Яна позвала сына.

Она впустила его первым в темноту вагончика, заставила присесть на край уставленных друг на друга ящиков и знакомым движением оттянула резинку шортов.

— Никит, ну помогай, чего ты как неживой!

— Да, я живой, просто…

— Что просто?! – Вспыхнула Яна, - этого дурака можно тут всю ночь прождать.

В темноте Яна высвободила мягкий еще пенис, присела на корточки и обхватила его обеими руками. Какой-то демон злорадства владел ей – супруг так подло поступил с ней и за это она тоже сделает что-нибудь скверное. Яна прикоснулась губами к толстеющему кончику, но вдруг поднялась и отстранилась от паренька. В темноте она обшарила руками вокруг, нащупала полторашку с остатками воды и неаккуратно плеснула на твердеющий орган.

— В следующий раз сам его подмывай, - буркнула женщина.

Никита не шевелился, вода стекала с его члена, намочила ноги и приспущенные шорты, но спорить с взбудораженной матерью было чревато. Похоже, его сокровенным планам было суждено сбыться раньше времени и совершенно с другой женщиной. Он уже не думал о возможном появлении отца – само предвкушение поцелуя удерживало его от здравых, а потому невыгодных размышлений. И предчувствие его не подвело – Яна действительно присела перед ним, одними только губами втянула чувствительную головку, а ладонями подтянула его за бедра. Это ощущение было несравненно богаче – теплые, влажные губы даже после ее ласковых рук казались волшебным местом для его неискушенного петушка. В тишине и непроглядной тьме голова взрослой женщины размеренно раскачивалась перед его животом, спадающие рыжие локоны приятно прикасались к распаленной коже, а ротик доставлял самое сладкое из всех наслаждений на земле.

— Скажи, когда будешь кончать, - Яна с хлюпаньем выпустила член изо рта, - главное, чтобы сперма мне в рот не попала. Хорошо?

Она не дожидалась ответа, мягко всосала член и силой обеих щек создала вакуум такой силы, что Никита выгнул спину от острых ощущений. Как голодный птенец, Яна почти на полную длину заглатывала член, ее носик прикасался к безволосому лобку сына, а в горле хрипело сбивчивое дыхание. После такого фокуса она ненадолго выпускала угощение, восстанавливала дыхание и жадно чмокала головку.

— Ох, ох, ох, - отвечал паренек вздохами на сексуальное мычание скрытой во тьме любовницы.

Никита будто разделял мысленно воздействие губ на эрогенные зоны и движение женской головы, он в полной темноте наслаждался даже прикосновением тонких волос к своей коже, хотелось обеими руками обхватить эту голову и самому задавать ритм. Порой он желал прижать ее лоб к своему животу, чтобы протолкнуть член в самую глубину. Хотелось запихнуть головку в глотку и оставить там дольше, чем мама способна была задерживать дыхание. В эти секунды для него уже ничего не существовало: ни чувства времени, ни опасности появления отца, ни всего мира вокруг их вагончика. Спазмы внизу живота уже слились в единый мощный поток, сама его мальчишечья воля не способна была совладать с этой стихийной силой.

Никита не мог говорить, он ловил воздух сухими губами и почти в отчаянии пытался высвободиться из сладкого плена, но губы как будто не выпускали его. Он уже ощущал, как семя мчится наружу, приятно раздражая тело пениса, Никита обеими руками отталкивал женскую голову и, наконец, Яна поддалась. Струя спермы хлынула в темноту, Никита сдавленно застонал, остатки его сознания понимали, что ему удалось выполнить главную задачу – в последний момент вырвать член из материнских губ.

— Ты чего плюешься? – Тихо и обидчиво произнесла Яна. – Я же попросила предупредить, когда соберешься спускать. Всю щеку мне вымазал.

Никита не отвечал, он еще не пришел в себя и мысленно готовился к неприятному разговору. Объяснять матери, что он пытался, но не сумел вырваться было бы для мамы слабым утешением. Она сделала для него такой сюрприз, а он так ее омерзительно отблагодарил. Вдруг резкий свет фар ворвался в вагончик и он стал спасительным для испытавшего оргазм мальчишки, Яна вытерла обратной стороной ладони губы и первой вышла к мужу. Следом появился в свете фар обескураженный Никита, он молча влез на заднее сиденье Акцента и виновато притих.

— Это было в последний раз, - шепнула Яна уже в машине.

Отец молчал, он не оправдывался, лишь сказал жене сухим тоном, что его опоздание было вынужденным.

— А я сегодня отсосала! – Вдруг заявила Яна и горделиво подняла подбородок, вызывая колкими словами ревность.

Никита вжался в спинку, все происходящее казалось ему ужасным сном.

— Да что ты говоришь! – Съехидничал отец. – И кому? Артуру что ли за лишний ящик огурцов?

— А может и Артурчику, - не уступала Яна, - ты же не хочешь со мной спать.

Вдруг Яна громко расхохоталась, она истерично и надрывисто смеялась, а потом постепенно стихла. Уже притихшая, она поджала коленки, печально уперла подбородок и смотрела вперед, где свет фар набегал на извилистую ленту асфальта.